Гуляем с Зосечкой по газону возле родного дома. Вечереет, солнышко садится, но еще светло. Вдруг из-за угла, шаркая ногами по асфальту, выворачивает бомж. Грязный, пьяненький, с большой клетчатой сумкой за плечами, полной пластиковых бутылок.
Гляжу на него: здоровенный, длинный детина, еще молод, еще не до конца опустился на самое дно социальной ямы, потому что куртка на нем неплохая, бейсболка даже симпатичная. Этак, кокетливо козырьком назад…
Зося не выдерживает такого безобразия – большой мужик, шаркает ногами, да еще с громадной сумкой. Зося не очень любит мужчин, чем они ей досадили, не знаю. Наверное, боится. А когда незнакомый человек делает, по ее мнению, что-то не то – например, бежит или машет руками, хромает или шаркает ногами, она просто не выносит. Объемистые сумки всегда вызывают у Зоси страшное негодование. И, конечно же, Зося лает. Звонко, яростно, вздрагивая всем своим маленьким тельцем. Тянет за поводок, мол, а ну, пусти-ка меня, ух, я ему сейчас…
Бомж даже не поворачивает головы. Тупо и как-то обреченно бредет дальше. Потом останавливается, оборачивается, глядит на Зосю мрачно мутным взглядом и, неожиданно с болью громко говорит ей: «Царапай меня, царапай…» Отворачивается и продолжает: «Эх, пьянь я, рвань я… подколодная». Наверное, хотел сказать «подзаборная». Плюет себе с чувством под ноги, подтягивает на спине сумку, и бредет дальше, опустив низко голову. Но ногами уже не шаркает!
Дай Бог ему выбраться из этой ямы, куда он сам себя загнал!
Елена Путалова
