Однажды… злой осенней темной ноченькой, и дождливой к тому же, я лежала в своей теплой постели в обнимку с самым любимым на свете котом Апольдешей и думала: «Вот, мне сейчас тепло и хорошо, а одному крохотному существу, что жмется от холода к бетонной стене соседнего дома, очень плохо. Это существо ни разу не ело досыта уже неделю, ему сводит от голода желудок. Ему очень холодно. Холодно настолько, что дрожь сотрясает все маленькое тельце и даже лапки подпрыгивают. И теплой пушистой доброй мамы нет рядом. И нет ни одного человека, который бы накрыл ладошкой и согрел…» Вот так я решила подобрать себе собаку…
Да, я думала о ней, о Зосе. И это, пока еще, была НЕ МОЯ СОБАКА.
В первый раз я увидела ее несколько дней назад. Вернее, заметила где-то в глубине арыка (это ирригационная система для полива газонов и деревьев в нашем городе) удивительно красивые хохолки на голове, но кому они принадлежали котенку или щенку – не успела рассмотреть. Только заметила, что животинка, ну, просто крохотная. Я спешила по делам, бежала мимо, как всегда.
На краю арыка, присев на корточки, сидела женщина и бросала в арычок маленькие кусочки свежей булки. И выражение лица у этой «кормилицы» было такое сострадательное, что я поняла – малыш, кто бы они ни был, уже спасен.
Я думала, что щенка спасет кто-то другой
Однако, ошиблась… Потому что спустя пару дней, эта кроха оказалась на бетонном крыльце детского спортивного центра – соседнего с нашим домом здания. Кто-то очень заботливый поставил там ей картонную коробочку и даже постелил на дно кусок старого поролона. А рядом с коробкой примостил пластиковую чашечку с водой. Еды не было. Малышка, по-детски неуклюжая, грязно-лохматая, топталась на крыльце, лезла под ноги людям и с надеждой и ожиданием молча вглядывалась в их лица…
Я опять проходила мимо
На этот раз в сумке у меня лежал теплый, мягкий и ароматный токоч (очень вкусная булочка). Я тут же, отламывая на ходу кусочки хлеба, подбежала к крыльцу. На меня, сквозь грязные колтуны, нависшие над крохотной мордочкой, вопросительно глянули маленькие, удивительно умные блестящие карие глазки. Я бросила несколько мягких кусочков прямо перед черным носиком… Нет, я никогда в жизни не видела, чтобы ТАК собака ела хлеб! Я угощала много голодных бродячих собак, маленьких, больших, глупых щенков, прихрамывающих старичков, худых кормящих мамаш с отвисшими сосками. Но никто из них не кидался на хлеб, дрожа всем телом, клацая зубами, хватая пастью воздух, вырывая куски прямо из рук.. Эта кроха не знала, на какой кусочек броситься, она кидалась то на один, то на другой хлебец, просто обалдев от того, что еды много… Набросав ей хлеба, я побежала скорее домой, за горячим супчиком, мяском, тушеной картошкой и чем-то там еще, что томилось у меня на кухне по кастрюлям.
Весь день я носила крохе еду в пластиковой баночке. И она все ела, ела, ела…
Потом пришел вечер, и в первый раз подул холодный осенний ветер, влажный и пронизывающий насквозь. А ночью пошел ледяной дождь. Он лениво постукивал по железному козырьку над окном, и я не спала… Как там она, малышка? Сегодня она еще выдержит холод. Пройдет еще несколько дней и пойдет снег… Она просто не выживет!
У каждого найдется своя “веская” причина, чтобы не брать в дом собаку с улицы
Еле дождалась серого осеннего рассвета, вскочила, побежала на кухню, разогрела суп, налила в пластиковую баночку, кое-как оделась и … скорее, на улицу. Вдогонку мама, закрывая за мной дверь, крикнула: «Если она там, забирай скорей домой, я тоже всю ночь не спала!»
Почему я не забрала ее домой сразу? Потому что с нами был Апольдеша. Он уже 18 лет жил с нами – самый красивый, самый умный, самый любимый кот. Характер настолько серьезный, что на руках у меня на всю жизнь остались шрамы от его когтей. Он бы не потерпел присутствия в доме никакого другого животного, кроме него самого. Единственного и неповторимого. Тем более – собаки!!!
Ну, а кроме того, в последние годы между нами установилась такая удивительная духовная связь… Такая любовь, да-да, самая настоящая, высочайшая! Такое доверие… Апольдеша никогда и практически никому не давал себя даже погладить. Всех награждал жуткими царапинами и укусами. Был гордым, независимым, серьезным, себе на уме котом, который рычал ужасным образом, когда чужой человек проходил мимо двери нашей квартиры. И вот это грозное кошачье существо, настоящий хищник, превращался в трогательного котенка, когда я брала его на руки. «Маленький котеночек», – говорила я, и он просто распластывался у меня на груди, обнимая лапами за шею.
Его доверие по отношению ко мне было бесконечным. Он позволял делать с собой все, что угодно, он становился идеально послушным, он понимал мою речь. Достаточно было сказать, только сказать, чего же я от него хочу, даже не указывая рукой, не намекая ни жестом, ни интонацией, и он подчинялся, в точности следуя моей просьбе. Иногда среди ночи я просыпалась от чьего-то взгляда. Это Апольдеша сидел рядом с моей подушкой и в темноте, не отрываясь, с любовью смотрел мне в лицо. Он мог сидеть так часами.
В последнее время он болел. Я заворачивала его в простынку, поила из шприца теплым молочком с лекарствами, делала, извините, клизмы… Апольдеше становилось то лучше, то хуже. Я знала, что если я сейчас принесу в дом собаку, то мое любимое существо, ставшее частью меня самой, неотъемлемой частью моей жизни, в знак протеста сделает одну очень нехорошую вещь, на которую он, больной и постаревший, в такой ситуации был способен. Он просто умрет. Кстати, так и случилось впоследствии…
Подбери собаку на улице – и найдешь своё счастье!
Но я не могла оставить погибать на холодной улице крошку, от которой все отказались. Да, все вокруг сочувственно кивали головами, когда я говорила кому-нибудь на том самом бетонном крыльце: «Посмотрите, какая она маленькая, она же погибнет, когда пойдет снег…» «Да, конечно…» – говорили мне люди в ответ и… проходили мимо, отводя подальше за собой своих детей, клянчивших «мамочка-папочка-бабушка, давай возьмем себе эту собачку…».
Я, с пластиковой чашкой, полной горячего супа, взбежала на бетонное крыльцо. Ни коробки-домика, ни поролона, ни бадейки с водой, ни малышки… Я обрадовалась, что кто-то меня опередил. И облегченно вздохнув, зашагала вниз по ступенькам.
Вдруг в дальнем углу, в мусорном ящике, кто-то тихонечко завозился, а потом отчаянно заскребся, пытаясь вылезти. Я подошла и заглянула: среди пустых пластиковых бутылок, оберток от шоколада, мятых пивных банок и использованных пластиковых стаканов… сидела моя крошка.
Она была слишком мала, чтобы дотянуться до края и выбраться на свободу. Кому-то малышка помешала, и ее просто выбросили в мусорный ящик, как мятый пластиковый стакан. Шерсть слиплась от грязи, она вся тряслась от холода, подпрыгивала на задних лапках, а передними скребла по стенке, в маленьких глазках застыл страх и надежда. Очень маленькая искорка надежды. Я протянула к ней руку…
Малышка вся уместилась у меня на ладошках. Пришлось нести ее на вытянутых руках, потому что это была не собака. Это был просто кусок грязи, причем, в основном, то ли мазут, то ли автомобильное масло. Перед самой дверью подъезда она подняла мордочку и сквозь вонючие масляные сосульки свалявшейся шерсти взглянула на меня очень мудро, по-взрослому, мол, я в тебя верю, хозяйка. Это уже была МОЯ СОБАКА.
Елена Путалова
(иллюстрация американской художницы S.Leonard, просто копия моей Зосечки)
